Семьи наркоманов

http://masu.ru/

Одной из острейших проблем работы с трудными подростками в настоящее время стала проблема наркомании. Количество наркоманов среди подростков и молодежи неуклонно растет. И процесс этот будет продолжаться еще довольно длительное время — по прогнозам врачей-наркологов и психологов, в Магнитогорске, например, пик наркомании ожидается в 2005—2007 годах.

Но как показала практика, наркомания в подростково-молодежной среде — это проблема не только подростков, но и их родителей, других близких родственников. Данная статья представляет собой краткое феноменологическое описание процесса взаимодействия членов семьи, в которой есть наркоман подросткового или юношеского возраста. Материал для анализа собирался в течение года работы психологом-консультантом группы коррекции людей с химической зависимостью при Центре психолого-педагогической помощи.

Если в семье есть наркоман, то больна вся семья, причем родственники наркомана болеют даже тяжелее, чем он сам. Если наркоман находится в зависимости от наркотика, то все остальные члены семьи, а часто и другие близкие родственники находятся в зависимости от его непредсказуемого, неконтролируемого и зачастую угрожающего поведения. Поэтому их психологический статус определяется словом “созависимые”. Относительно большая тяжесть этого статуса по сравнению с положением самого наркомана объясняется обычно тем, что наркоман отчасти компенсирует свое невротическое и соматическое страдание наркотическим опьянением, в то время как его родственники — ненаркоманы лишены такого быстрого и легкого способа изменить состояние сознания и на время отключиться от своих проблем (здесь и далее речь идет о семьях, в которых кроме одного наркомана нет людей с химическими зависимостями). Есть и еще один, более важный фактор созависимости — болезненное поведение одного члена семьи — это одновременно и реакция на болезненное поведение других ее членов, и провокация, толкающая их к привычному стилю реагирования.

В семьях, где есть наркоманы, очень четко прослеживаются три типа созависимости: “позиция жертвы”, “позиция преследователя” и “позиция спасателя”.

“Жертва” подавляет в себе горечь, обиду и злость, вызванную поведением наркомана. Она старается уверить себя и окружающих, что никому не нужна, кроме своего ребенка-наркомана. Тем самым “жертва” надеется получить свой выигрыш — стабильность. Но плата за подобную стабильность — не только многочисленные психосоматические нарушения, вызванные постоянным напряжением. Позиция жертвы заставляет пожертвовать своими чувствами, своим личным временем, своими служебными успехами.

Когда накопившееся отчаяние у созависимых по типу жертвы становится невыносимым, возможен их выход из психологического пространства семьи и обращение за помощью к специалистам, психологам или психотерапевтам. Но почти всегда они обращаются за помощью не себе, а ребенку-наркоману. При этом созависимые по типу жертвы уверены, что они сами в помощи извне не нуждаются.

Впрочем, есть еще один вариант развития межличностных отношений в семьях, где есть наркоманы. Созависимая — “жертва” (чаще всего, как показывает практика, это матери, в одиночку воспитывающие детей-наркоманов) постепенно убеждается в том, что она действительно необходима наркоману, и переходит в позицию “преследователя”. Эта позиция позволяет более прагматично использовать наркотическую зависимость для предотвращения нежелательных последствий. В этом случае между родственниками заключается своеобразное молчаливое соглашение: наркоман получает возможность употреблять наркотики, почти не маскируясь от семьи, расплачиваясь за это послушанием в период трезвости. Мне довелось разговаривать с матерью юноши-наркомана, которая сама на свои деньги каждый день покупала сыну дозу наркотиков. Мотивы ее были таковы: “Мой сын болен, наркотики ему просто необходимы. И лучше их ему буду покупать я, чтобы он не угодил в милицию или не совершил преступления, добывая деньги на наркотики”. Но это, несомненно, крайняя форма позиции “преследователя”, которая, однако, как нельзя лучше демонстрирует суть этой позиции созависимости.

Встречается в семьях наркоманов и третья позиция — созависимый — “спасатель”. Роль спасателя вынуждены играть практически все родственники наркоманов, иначе, как они считают, их жизнь превратится в постоянный кошмар. Попытки направить наркомана на лечение, заплатить его долги, восстановить его на учебе или на работе, решить за наркомана другие его проблемы, возникшие из-за пристрастия к наркотикам — все это составляет основное содержание жизни “спасателя”. В этом случае в роли “общего врага” выступает наркотик, борьба с которым обречена на поражение хотя бы потому, что заставляет входить в еще более тесный контакт с объектом зависимости. Если человек употребляет наркотики, его постоянная защитная осторожность делает для него легким получение внешней помощи. У него нет побуждения бросить употреблять наркотики. Созависимые — “спасатели” убеждены в том, что они делают для наркомана самое лучшее. Они не осознают, что защита его от последствий употребления наркотиков только продлевает такой путь.

Итак, наркоман — это человек, который потерял контроль за употреблением наркотиков; он не может контролировать частоту принятия очередной дозы. Его родители и родственники не могут контролировать его наркоманию. Остается, как они считают, только одно — контролировать последствия употребления наркотиков, внося порядок в хаотическую жизнь со многочисленными проблемами, которую приносит в семью наркоман. Однако это только видимость порядка, потому что на практике это означает прогрессирование наркомании, поскольку ответственность за последствия приема наркотиков берут на себя родители и родственники. Сам же наркоман в лучшем случае не будет мешать им решать возникшие у него проблемы, позволяя им некоторое время наслаждаться ролью спасателей. В результате мотивация для отказа от наркотиков слабеет по мере того, как члены семьи все успешнее берут на себя функции зрелой личности, не давая им развиваться у самого подростка-наркомана.

Одна из воспитательных ошибок в работе с подростками состоит в том, что взрослые начинают предъявлять к подростку завышенные требования, почти как ко взрослому, в то же время по-прежнему ограничивая его в правах, как это было в более младшем возрасте. Поэтому подростку, в том числе и подростку-наркоману, нужно позволить принимать свои собственные решения, дать почувствовать собственную ответственность за свою дальнейшую судьбу.

Интересно, что очень часто наркоманы приходят на лечение или в группу реабилитации только повинуясь требованиям родителей или других близких родственников, чье мнение для них значимо. Иногда их даже буквально за руку приводят родители (чаще всего мамы). Уже на первичном приеме у большинства таких семей выявляется ряд характерных нарушений семейных взаимоотношений:

1. “Отсутствие границ” между членами семьи. Например, на вопрос, заданный сыну, отвечает его мать. Часто даже мнение бабушки или дедушки (иногда уже покойных) управляет поведением взрослых родителей.

2. Наличие большого количества запретных тем, которые никогда не обсуждаются, но известны большинству членов семьи. Например, предыдущий брак, дети в нем, смерть, травматические эпизоды.

3. “Эффект чтения мыслей”: члены семьи уверены, что знают мысли друг друга и другие должны их понимать, если даже они и не высказываются.

4. Коммуникация в “треугольниках”, когда ребенок, высказывая свои претензии к родителям, обращается к консультанту, а не к ним.

5. Противоречивая информация поступает по разным каналам коммуникации. Например, мама говорит о большой близости с сыном, но садится от него далеко и в течение всей беседы смотрит только на консультанта.

6. Случаи так называемого “домашнего воровства”.

В таких случаях подростки-наркоманы как правило утверждают, что они сами хотят избавиться от пристрастия к наркотикам и родители на них в этом вопросе никакого давления не оказывали. Однако мой опыт работы в группе реабилитации людей с химической зависимостью показывает, что в подобных случаях воздержание от приема наркотиков и само посещение групп реабилитации не бывает продолжительным и не превышает нескольких дней, очень редко — нескольких недель.

Только в том случае, когда фокус внимания смещается с семьи на собственную личность и происходит осознание наркомании как болезни, а не порочного поведения, которое требует наказания и вызывает недовольство близких, возможен хороший прогноз на длительную ремиссию или выздоровление. Однако для этого требуется участие обеих сторон, иначе семья имеет много шансов не только продолжить собственное невротическое поведение, но и “утащить” выздоравливающего наркомана назад, к старым поведенческим и психологическим стереотипам.

Опыт моей практической работы позволяет сделать вывод о том, что химическая зависимость и в частности наркомания — это многопрофильная и многофакторная проблема. Наркоманы и члены их семей обычно связаны крепчайшими узами взаимной зависимости. Эту взаимную эмоциональную зависимость (созависимость) недостаточно объяснять только самим фактом употребления наркотиков и сопутствующими жизненными неприятностями. Это, скорее, неспособность к самостоятельному личностному существованию. Поэтому в психотерапевтической практике и при разработке реабилитационных программ психокоррекции наркоманов нужно обязательно включать коррекционную работу с членами их семей. А стратегию таких программ строить на постепенном эмоциональном разделении, установлению более четких межличностных границ и принятию ответственности за свою, а не за чужую жизнь. Этот принцип можно выразить такими словами:

— Я уважаю твое право жить так, как ты хочешь. Но я тоже имею право жить, как я хочу. И я не позволю твоему пристрастию к наркотикам быть наиболее важным делом в моей жизни.