Алкогольные подвиги Горбачева с Лигачевым

Итак, о бросивших и завязавших. Несмотря на то что чаще всего сотворили они свой великий отказ не по своей воле, вид у них, как правило, достойный.

Итак, о бросивших и завязавших. Несмотря на то что чаще всего сотворили они свой великий отказ не по своей воле, вид у них, как правило, достойный. Они, завязавшие, благожелательны, розовы, мыты, аккуратно стрижены, они охотно отзываются на шутки, сдержанны, но замедленны и выполняют свою повседневную работу без прежнего блеска. При этом зачастую делают карьеру, каковая прежде им и не снилась, что неудивительно: кто ж не знает, что вдохновение карьере только мешает. К тому же они часто болеют.

Впрочем, те несчастные, кто, напротив, развязал (или даже делал это по многу раз), болеют еще больше. Как будто бы природа мстит им за легкомысленную игру с таким серьезным предметом, как бухалово - наиболее экспрессивное из известных мне слов, обобщенно обозначающих спиртосодержащие напитки. Так вот, люди, идущие на этот реванш, как правило, были некогда лишены выпивки семьей и обществом с особым цинизмом. Скажем, методом вшивания в мягкие ткани некоей капсулы, в народе называвшейся спиралью по созвучию с неясным названием ненавистного лекарства эспирал. Естественно, человеческое достоинство алконавта требует восстановления чести, и такой сатисфакцией может стать лишь стакан портвейна, выпиваемого сразу же за воротами лечебного учреждения.

На протяжении российской истории правители многократно пытались бороться со славной традицией пития, но всякий раз результат был обратный планируемому. Только на памяти моего поколения были приняты десятки постановлений как федерального, так и местного происхождения, призванные не вовсе отменить - так было только раз, - но хоть как-то отрегулировать в интересах государственного производства процесс потребления населением спиртных напитков. Все эти потуги были довольно забавны.

Скажем, во времена застоя (но не запоя) помнятся две такие блестящие идеи. Первая сводилась к тому, что неплохо бы большее зло заменить меньшим. Попросту водку подменить пивом. С этой целью в Москве, например, открыли невиданное число пивных точек, причем не только баров, но и ларьков, бочек на колесах и пунктов разлива в бидоны и в банки. Этому мудрецу - автору идеи, наверняка в молодости сильно пившему, пришло также в голову открывать торговлю с шести утра, чтобы, значит, рабочий люд перед первой сменой успел опохмелиться, сохранив при этом способность к труду. Разумеется, люд успевал к открытию родной проходной, что вывела его в люди, принять кружек по пять-шесть, что делало его годным лишь для участия в профсоюзном собрании.

Другая идея тоже была красивой. Не знаю, как в других городах, но в Москве вышло распоряжение в ресторанах наливать в графин не больше чем сто грамм сорокаградусного алкоголя на человека. О, как же было любо смотреть на галдящий и веселящийся ресторанный зал, где столики были уставлены непрозрачными кофейниками, в которых теперь подавали и водку, и коньяк.

Ну, а о подвигах Горбачева с Лигачевым в начале перестройки помнят и те, кто не успел даже побывать в октябрятах...

Времена неразвитого капитализма принесли еще одно новшество, последствия которого мы сейчас наблюдаем: отказ государства от монополии на производство спиртного. Кажется, единственное, что пока смогла сделать власть, чтобы хоть отчасти отыграть назад, это скандальное введение электронной системы слежения за винным импортом, враз опустошившее винные полки, да, никак с похмелья Думой принятый, дурацкий закон, не дозволяющий распивать пиво на улице. Распивающие, однако, бюллетеней Думы не читают, а у правоприменительных органов другие дела - мой двор, скажем, уже с утра усыпан пустыми пивными бутылками и банками.

От века умнее управлялась с этим народным пристрастием Православная церковь. Посты, ловко привязанные к традиционным языческим гульбищам, - скажем, Великий пост, что начнется сразу после нынешней масленичной недели, - и к сельскохозяйственному циклу, делали пьянство некруглогодичным, как позже при атеистах-большевиках: нер аскулаченному мужику можно было все до нитки прониколить в мае, но потом уж, протрезвев, приходило ему время пахать и сеять.

Однако характерно предусмотрительное разрешение Церкви нарушать пост больным и путешествующим. Забавно, да где найдется такой врач, который, положа руку на сердце, поставит нам диагноз, что мы - здоровы. К тому ж - мы всегда в пути. Мало того - в бегах. Потому что исполнить хоть лозунг догоним и перегоним никак невозможно, сидя на одном месте.